Евгений Евтушенко , 'Благодарность', перевод на английский Алик Вагапов
'Gratitude', Yevgeny Yevtushenko, Translated by Alec Vagapov
She said: «He will be sleeping well all night», —
as she arranged her sonny’s bed with care;
and as she clumsily switched off the light
her dress slipped smoothly down on the chair.
We didn’t want to talk about love.
She whispered something, slightly drawling,
and, like a grape, her «r»’s were rolling
behind her white teeth: down and above.
«About my life I didn’t care a bit,
and then, all of a sudden, it fell out!..
A worn-out man-like toiler, I turned out
to be a woman. Funny, isn’t it?»
I thought I had to thank her in some way.
In search of safety in a helpless body
I found shelter, like a wolf at bay,
in snowy bed-clothes of my female buddy.
But, like a hunted down wolf, forlorn,
she talked my head off whispering in tears,
she was obliged to me, which made me burn
with chilling shame of her sincerest cheers.
I should besiege her with my rhymes of praise,
get shy and blush, turn pale and redden...
Instead, I have her thanks! What a disgrace!
A woman! thanks a man! for fondling! Heaven!
How could it happen? How can it be done?
Without thinking of the essence of the woman
we have removed her. We have brought her down
to the equality with the male human.
In human history it’s an amazing phase,
prepared by the vicious, crafty ages:
men have become somewhat of women nowadays
while women are quite mannish, poor angels!
My Lord! How ardent was her shoulder bend
that strained against my pressing finger-nail,
an how impressive was the way she turned
from an asexual thing into a female!
Then her transfigured eyes were plunged in gloom,
they flickered with the light of candle’s coolness...
A woman needs so little to assume
the reputation of the fair sex! My Goodness!
Она сказала: «Он уже уснул», —
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись халат упал на стул.
Мы с ней не говорили про любовь.
Она шептала что-то чуть картавя,
звук «р», как виноградинку катая
за белою оградою зубов.
«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою. И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина. Смешно?»
Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиты в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб ее пастели.
Но, как волчонок, загнанный, одна
она в слезах мне щеки обшептала,
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студеным обжигало.
Мне б окружить ее блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но женщина! Меня! Благодарит!
За то, что я! мужчина! Нежен с нею!
Как получиться в мире так могло?
Забыв про смысл ее первопричинный,
мы женщину сместили. Мы ее
унизили до равенства с мужчиной.
Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины — почти что мужиками.
О, господи, как сгиб ее плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо,
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!
Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами...
Как надо мало женщине, — мой бог! —
чтобы ее за женщину считали.