Евгений Евтушенко , 'Зашумит ли клеверное поле', перевод на английский Алик Вагапов

'Should the clover rustle in the meadow', Yevgeny Yevtushenko, Translated by Alec Vagapov

---

Should the clover rustle in the meadow

or a pine-tree in the wind should sway

I will stop and listen and remember

that I, too, will pass away some day.

When I see a boy, a pigeon-fancier,

standing on the roof, right on the brink,

I believe that death is not the answer,

dying is a ruthless thing, I think.

Death is what we ought to be aware of.

We shall perish but our world survives;

those who will replace the dead, however,

cannot substitute for their lives.

It was not in vain that I was trodden,

I have learnt my lesson, as I find.

What I bore mind I have forgotten,

what I did forget I bear in mind.

Now I know that snow is very special,

and the hills are greener, when you're young,

and I know that life implies affection,

for we live because we love someone.

Now I know that secretly I happened

to be bound to so many lives,

and I know that man is so unhappy

just because for happiness he strives.

Happiness, at times, is rather silly,

takes of things a vacant, flippant view,

whereas trouble stares, frowning grimly,

hence, its power of seeing trough and through.

Happiness is distant and unreal.

Trouble sees the earth in its true light.

Happiness has somewhat of betrayal,

trouble will be always by man's side.

It was thoughtless of me to be happy,

but, thank God, it failed me anyway.

I desired the impossible to happen,

and I'm glad it didn't come my way.

People, humankind, I love you dearly,

for a happy life as ever you may strive.

As for me, now I 'm happy, really,

because happiness I do not seek in life.

What I want now is the taste sweetness

of the clover on my lips to stay,

and I want to have my little weakness:

my unwillingness to perish right away.

Зашумит ли клеверное поле,

заскрипят ли сосны на ветру,

я замру, прислушаюсь и вспомню,

что и я когда-нибудь умру.

Но на крыше возле водостока

встанет мальчик с голубем тугим,

и пойму, что умереть жестоко

и к себе, и, главное к другим.

Чувства жизни нет без чувства смерти.

Мы уйдем не как в песок вода,

но живые, те, что мертвых сменят,

не заменят мертвых никогда.

Кое-что я в жизни этой понял, —

значит, я не даром битым был.

Я забыл, казалось, все, что помнил,

но запомнил все, что я забыл.

Понял я, что в детстве снег пушистей,

зеленее в юности холмы,

понял я, что в жизни столько жизней,

сколько раз любили в жизни мы.

Понял я, что тайно был причастен

к стольким людям сразу всех времен.

Понял я, что человек несчастен,

потому что счастья ищет он.

В счастье есть порой такая тупость.

Счасть смотрит пусто и легко.

Горе смотрит, горестно потупясь,

потому и видит глубоко.

Счастье — словно взгляд из самолета.

Горе видит землю без прикрас.

В счастье есть предательское что-то —

горе человека не предаст.

Счастлив был я неосторожно,

слава Богу — счастье не сбылось.

Я хотел того, что невозможно.

Хорошо, что мне не удалось.

Я люблю вас, люди-человеки,

и стремленье к счастью вам прощу.

Я теперь счастливым стал навеки,

потому что счастья не ищу.

Мне бы — только клевера сладинку

на губах застывших уберечь.

Мне бы — только малую слабинку —

все-таки совсем не умереть.