Я — дверь Стивен Кинг, перевод Сергей Таск 4 часть заключительная

I am the doorway Stephen King 4 part

-------------------------------------------------------

When the boy passed, raising one hand in his usual noncommittal salute, I had just about decided to get in touch with Cresswell at his Navy Department number.

Когда мальчик, проходя мимо, помахал мне вместо приветствия, я уже для себя решил, что звоню Крессвелу в военно-морской департамент.

Richard had been right about one thing—I was certain that whatever had got hold of me had done it in deep space or in that weird orbit around Venus.

Ричард был прав, да и я лично я не сомневался, что подцепил эту заразу в космосе, а точнее  — на орбите Венеры.

The Navy would study me, but they would not freakify me.

Пусть обследуют меня и убедятся, что я не какой-нибудь там полудурок.

I wouldn't have to wake up any more into the creaking darkness and stifle a scream as I felt them watching, watching, watching.

Я не хочу просыпаться среди ночи от собственного крика, чувствуя всей кожей, что они смотрят, смотрят, смотрят...

My hands went out towards the boy and I realized that I had not bandaged them.

Мои руки сами потянулись к мальчику, и я с опозданием сообразил, что они не забинтованы.

I could see the eyes in the dying light, watching silently. They were large, dilated, goldenirised.

Дюжина глаз  — огромных, с золотистой радужкой и расширенными зрачками,  — словно затаясь, следили за происходящим.

I had poked one of them against the tip of a pencil once, and had felt excruciating agony slam up my arm.

Однажды я попал в один из них кончиком карандаша и едва не взвыл от боли.

The eye seemed to glare at me with a chained hatred that was worse than physical pain. I did not poke again.

Глаз уставился на меня с холодной, еле сдерживаемой яростью, которая была хуже, чем физическая боль. Отныне я аккуратно обращался с острыми предметами.

And now they were watching the boy.

Сейчас они разглядывали мальчика.

I felt my mind sideslip. A moment later my control was gone.

Внезапно мой мозг словно отключился, я потерял контроль над собой.

The door was open. My own eyes seemed to close and I saw only with those alien eyes—saw a monstrous alabaster seascape overtopped with a sky like a great purple way, saw a leaning, eroded shack that might have been the carcas of some unknown, fleshdevouring creature, saw an abominated creature that moved and respired and carried a device of wood and wire under its arm, a device constructed of geometrically impossible right angles.

Дверь приоткрылось. Мои собственные глаза перестали видеть, а чужие словно препарировали на фоне гипсово-мертвого моря и зловеще-пурпурного неба загадочное и ненавистное существо с непонятным предметом из дерева и проволочной сетки, вызывающим в своей прямоугольности.

I wonder what he thought, that wretched, unnamed boy with his sieve under his arm and his pockets bulging with an odd conglomerate of sandy tourist coins, what he thought when he saw me lurching at him like a blind conductor stretching out his hands over a lunatic orchestra, what he thought as the last of the light fell across my hands, red and split and shining with their burden of eyes, what he thought when the hands made that sudden, flailing gesture in the air, just before his head burst.

Мне никогда не узнать, о чем подумал этот бедолага с решетом под мышкой, с карманами, набитыми туристскими монетами, о чем он подумал, види простертые к нему руки, руки незрячего дирижера, потерявшего свой безумный оркестр, о чем он подумал перед тем, как его черепная коробка лопнула, точно мыльный пузырь.

I know what I thought. I thought I had peeked over the rim of the universe and into the fires of hell itself.

Зато мне хорошо известно, о чем подумал я. Я подумал о том, что шагнул за край самой жизни и оказался низвергнут в геенну огненную.

The wind pulled at the bandages and made them into tiny, whipping streamers as I unwrapped them. The clouds had blottered the red remnants of the sunset, and the dunes were dark and shadow-cast. The clouds raced and boiled above us.

Тучи окончательно затянули небо, и на дюны опустились сумерки. Ветер рвал бинты у меня из рук. (переводчик как на всем протяжении рассказа краток — переводит суть, без деталей — прим. ред)

“You must promise me one thing, Richard,” I said over the rising wind.

- Ричард, обещай мне...  — приходилось почти кричать, так завывало вокруг.

“You must run if it seems I might try... to hurt you. Do you understand that?”

- Обещай, что побежишь, если... если я попытаюсь причинить тебе боль. Обещаешь?

“Yes. “ He open-throated shirt whipped and rippled with the wind, his face was set.

- Хорошо.  — Воротник открытой на груди рубашки хлопал на ветру. Лицо сделалось сосредоточенным.

The last of the bandages fell away. I looked at Richard and they looked at Richard.

Последние бинты упали к моим ногам. Я поднял глаза на Ричарда, и ОНИ тоже.

I saw a face I had known for five years and come to love.

Я видел человека, которого успел полюбить за пять лет.

They saw a distorted, living monolith.

ОНИ видели бесформенную человеческую тушу.

“You see them,” I said. hoarsely. “Now you see them.”

- Убедился?  — спросил я охрипшим голосом.  — Теперь ты убедился?

He took an involuntary step backwards. His face became stained with a sudden unbelieving terror.

Он невольно попятился. Лицо исказил ужас.

Lightning slashed out of the sky. Thunder walked in the clouds and the water had gone black as the river Styx.

Сверкнула молния, и через секунду гром прокатился по черной поверхности залива. ( по черной как Стикс поверхности залива — Стикс — река мертвых в греческой мифологии — прим. ред.)

“Arthur—” How hideous he was! How could I have lived near him, spoken with him? He was not a creature, but mute pestilence. He was—

- Артур... Господи, как же он мерзок! И я сним встречался, вел с ним беседы! Это же не человек. это же...

'Run! Run, Richard!” And he did run. He ran in huge, bounding leaps.

- Беги! Беги, Ричард! Он побежал. Помчался большими прыжками, нелепо раскидывая руки.

My hands flew up, flew over my head in a screaming, orlesque gesture, the fingers reaching to the only familiar thing in this nightmare world—reaching to the clouds.

Мои зрячие пальцы сами потянулись вверх, к тучам, к единственной близкой им реальности в этом мире кошмаров.

And the clouds answered.

И тучи им ответили.

There was a huge, blue-white streak of lightning that seemed like the end of the world.

Небо сверху донизу прошила гигантская молния, словно предвещавшая конец света.

It struck Richard, it enveloped him. The last thing I remember is the electric stench of ozone and burnt flesh.

И Ричард словно испарился  — остался запах озона и другой, горелый запах.

When I awoke I was sitting calmly on my porch, looking out towards the Big Dune. The storm had passed and the air was pleasantly cool.

...Очнулся я на крыльце в своем кресле. Гроза миновала, воздух был по-весеннему свеж.

There was a tiny sliver of moon. The sand was virginal—no sign of Richard or of the dune buggy.

Светила луна. На всем пространстве девственно белых дюн не видни было ни Ричарда, ни его вездехода.

I looked down at my hands. The eyes were open but glazed.

Я посмотрел на руки. Глаза были открытые, остекленевшие.

They had exhausted themselves. They dozed. I knew well enough what had to be done.

Отдав всю свою энергию, они дремали. И я решился.

Before the door could be wedged open any further, it had to be locked. For ever.

Прежде чем дверь приотворится еще на дюйм, я должен ее захлопнуть. Навсегда.

Already I could notice the first signs of structural change in the hands themselves. The fingers were begin-fling to shorten... and to change.

Вот уже начались необратимые изменения: пальцы явно короче и какие-то... не такие.

There was a small hearth in the living room, and in season I had been in the habit of lighting a fire against the damp Florida cold.

В гостиной был камин, зимой я его растапливал, спасаясь от промозглого флоридского холода.

I lit one now, moving with haste.

Сейчас я это сделал с завидной быстротой.

I had no idea when they might wake up to what I was doing.

ОНИ могли проснуться в любую минуту.

When it was burning well I went out back to the kerosene drum and soaked both hands.

Дождавшись, когда огонь хорошо разгорится, я съездил за канистрой и опустил в нее обе руки.

They came awake immediately, screaming with agony. I almost didn't make it back to the living room, and to the fire. But I did make it.

От адской боли глаза на пальцах чуть не вылезли из орбит. Я испугался, что не успею добраться до камина. Но я успел.

That was all seven years ago.

Все это происходило семь лет назад.

I'm still here, still watching the rockets take off.

Я по-прежнему во Флориде и по-прежнему люблю смотреть, как взлетают ракеты.

There have been more of them lately. This is a space-minded administration.

В последнее время это происходит чаще: нынешняя администрация проявляет к космосу куда больший интерес.

There has even been talk of another series of manned Venus probes.

Поговаривают о новой серии запусков на Венеру пилотируемых кораблей.

I found out the boy's name, not that it matters.

Я выяснил, как звали мальчика, хотя это, конечно, ничего не меняло.

He was from the village, just as I thought.

Он действительно жил на хуторе.

But his mother had expected him to stay with a friend on the mainland that night, and the alarm was not raised until the following Monday.

Его мать посчитала, что он уехал на материк, и забила тревогу только в понедельник.

Richard—well, everyone thought Richard was an odd duck, anyway.

Что касается Ричарда... у нас в округе его всегда держали за чудака.

They suspect he may have gone back to Maryland or taken up with some woman.

Все сошлись на том, что он вдруг отчалил в свой родной Мэриленд или сбежал с какой-нибудь новой знакомой.

As for me, I'm tolerated, although I have quite a reputation for eccentricity myself.

У меня тоже репутация большого чудака, но относятся ко мне терпимо.

After all, how many ex-astronauts regularly write their elected Washington officials with the idea that space-exploration money could be better spent elsewhere?

Согласитесь, не многие из бывших астронавтов забрасывают своих конгрессменов в Вашингтоне письмами о том, что ассигнования на космос следовало употребить с большей пользой. (лучше потратить на что-то другое — прим. ред.)

I get along just fine with these hooks.

Я научился вполне сносно упралять своими крючками.

There was terrible pain for the first year or so, but the human body can adjust to almost anything.

Целый год меня мучили сильные боли, но человек ко всему привыкает.

I shave with them and even tie my own shoelaces.

Я сам бреюсь и сам завязываю шнурки.

And as you can see, my typing is nice and even.

А как я печатаю на машинке, вы уже могли убедиться.

I don't expect to have any trouble putting the shotgun into my mouth or pulling the trigger.

Словом, не думаю, что мне будет трудно вставить в рот стволы дробовика и нажать на спуск.

It started again three weeks ago, you see.

Видите ли, три недели назад история повторилась.

There is a perfect circle of twelve golden eyes on my chest.

Дюжина золотистых глаз, расположившихся по окружности, проступила у меня на груди.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

the end