Я — дверь Стивен Кинг, перевод Сергей Таск 3 часть

I am the doorway Stephen King 3 part

-------------------------------------------------------

I rolled my wheelchair over to the bookcase and pulled down the battered medical encyclopedia that I'd had for years.

Я подъехал в кресле к книжному стеллажу и снял с полки потрепанную медицинскую энциклопедию.

The book was maddeningly vague. It could have been anything, or nothing.

В разъяснениях было столько туману, что они больше смахивали на издевку. Я мог быть болен чем угодно... или ничем.

I leaned back and closed my eyes.

Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

I could hear the old ship's clock ticking on the shelf across the room.

В дальнем углу комнаты тикали старые "космические" часы.

There was the high, thin drone of a jet on its way to Miami.

Издалека доносилось высокое ровное гудение самолета, державшего курс на Майами.

There was the soft whisper of my own breath.

Я слышал собственное дыхание.

I was still looking at the book. The realization crept on me, then sank home with a frightening rush. My eyes were closed, but I was still looking at the book.

И вдруг я с ужасом понял: я вижу страницы раскрытой энциклопедии. Вижу, хотя глаза мои закрыты.

What I was seeing was smeary and monstrous, the distorted, fourth-dimensional counterpart of a book, yet unmistakable for all that.

Правда, это было какое-то иное, четвертое измерение книги, искаженной почти до неузнаваемости, но это была она, вне всякого сомнения.

And I was not the only one watching.

И я был не единственный, кто ее разглядывал.

I snapped my eyes open, feeling the constriction of my heart.

Я скорее открыл глаза, чувствуя, как у меня сжалось сердце.

The sensation subsided a little, but not entirely.

Пережитое секундой назад ощущение не то чтобы прошло, но чуть притупилось.

I was looking at the book, seeing the print and diagrams with my own eyes, perfectly normal everyday experience, and I was also seeing it from a different, lower angle and seeing it with other eyes.

Я видел текст и диаграммы своим обычным зрением и одновременно под острым углом, какими-то другими глазами.

Seeing not a book but an alien thing, something of monstrous shape and ominous intent.

И эти последние воспринимали книгу, как совершенно чужеродный предмет уродливейшей формы и исполненной зловещего смысла.

I raised my hands slowly to my face, catching an eerie vision of my living room turned into a horror house. I screamed.

Я медленно поднес ладони к лицу, и вдруг вся комната явилась мне во всем своем отталкивающем бесстыдстве. Я вскрикнул.

There were eyes peering up at me through splits in the flesh of my fingers.

Воспаленная кожа на пальцах потрескалась, и из этих язвочек на меня глядело множество глаз.

And even as I watched the flesh was dilating, retreating, as they pushed their mindless way up to the surface.

Раздвигая мягкие ткани, глаза упрямо, бессмысленными толчками выталкивали себя на поверхность.

But that was not what made me scream.

Но даже не это заставило меня вскрикнуть.

I had looked into my own face and seen a monster.

Я впервые увидел таким свое лицо — лицо монстра.

The dune buggy nosed over the hill and Richard brought it to a halt next to the porch.

Вездеход преодолел песчаный бархан и остановился возле самого крыльца.

The motor gunned and roared choppily.

Мотор прерывисто поревывал.

I rolled my wheelchair down the inclined plane to the right of the regular steps and Richard helped me in.

Я съехал в кресле по специальному пандусу, и Ричард помог мне перелезть в машину.

“All right, Arthur,” he said. “It's your party. Where to?”

- Ну что, Артур, сегодня ты за главного. Командуй.

I pointed down towards the water, where the Big Dune family begins to peter out. Richard nodded.

Я показал в сторону залива, где Большие дюны постепенно сходили на нет. Ричард согласно кивнул.

The rear wheels spun sand and we were off.

Из-под задних колес брызнул песок и вездеход рванул с места в карьер.

I usually found time to rib Richard about his driving, but I didn't bother tonight.

Обычно я не пропускал случая попенять Ричарду за то, что он лихачит, но сегодня я помалкивал.

There was too much else to think about—and to feel: they didn't want the dark, and I could feel them straining to see through the bandages, willing me to take them off.

В голове крутились мысли поважнее: темнота ИХ бесила, я чувствовал, как ОНИ лезут вон из кожи, чтобы я снял бинты.

The dune buggy bounced and roared through the sand towards the water, seeming almost to take flight from the tops of the small dunes.

Вездеход, взвывая, мчался скачками по буграм, перелетая через высокие барханы.

To the left the sun was going down in bloody glory.

Слева садилось солнце во всем своем кровавом великолепии.

Straight ahead and across the water, the thunderclouds were beating their way towards us. Lightning forked at the water.

Из глубины залива наползали черные тучи. Вот первая молния острогой вонзилась в воду.

“Off to your right,” I said. “By that lean-to.”

 — Направо, — сказал я. — Возле той односкатной крыши.

Richard brought the dune buggy to a sand-spraying halt beside the rotted remains of the lean-to, reached into the back, and brought out a spade.

Ричард лихо тормознул, перегнулся через сидение и достал заступ.

I winced when I saw it.

Меня передернуло.

“Where?” Richard asked expressionlessly.

- Где? — бесстрасно спросил он.

“Right there. “ I pointed to the place.

- Там, — показал я.

He got out and walked slowly through the sand to the spot, hesitated for a second, then plunged the shovel into the sand.

Он выбрался из машины, неспеша подошел к этому месту, секунду поколебался и всадил заступ в песок.

It seemed that he dug for a very long time. The sand he was throwing back over his shoulder looked damp and moist.

Он копал и копал, бросая мокрый тяжелый песок через плечо.

The thunderheads were darker, higher, and the water looked angry and implacable under their shadow and the reflected glow of the sunset.

Тучи наливались чернотой, вода в заливе стала свинцово-холодной.

I knew long before he stopped digging that he was not going to find the boy. They had moved him.

Он еще не кончил копать, а я уже знал, что он не найдет мальчика. Они его перезахоронили.

I hadn't bandaged my hands last night, so they could see—and act.

Я разбинтовал руки на ночь, так что они могли все видеть  — и действовать.

If they had been able to use me to kill the boy, they could use me to move him, even while I slept.

Если меня так легко заставили убить, могли заставить и перенести тело. Пока я спал.

“There's no boy, Arthur. “

- Ты видишь, Артур: никого.

He threw the dirty shovel into the dune buggy and sat tiredly on the seat.

Ричард бросил заступ в машину и устало сел за руль.

The coming storm cast marching, crescent-shaped shadows along the sand. The rising breeze rattled sand against the buggy's rusted body.

По пляжу скользили тени, словно убегая от надвигающейся грозы. Порывы ветра швыряли пригоршнями песок в проржавевшее крыло вездехода.

My fingers itched.

Зуд в пальцах совершенно изводил меня.

“They used me to move him,” I said dully.

 — Они заставили меня перенести тело, — возразил я мрачно.

“They're getting the upper hand, Richard. They're forcing their doorway open, a little at a time.

- Они все больше забирают надо мной власть. Раз за разом все больше приоткрывают дверь.

A hundred times a day I find myself standing in front of some perfectly familiar object—a spatula, a picture, even a can of beans—with no idea how I got there, holding my hands out, showing it to them, seeing it as they do, as an obscenity, something twisted and grotesque—

Я вдруг ловлю себя на том, что разглядываю банку бобов, а когда я перед ней остановился  — не помню, хоть убей. Я выставляю вперед пальцы и вижу банку их глазами: смятую, искореженную, уродливую...

'Arthur,” he said. “Arthur, don't. Don't. “ In the failing light his face was wan with compassion.

- Артур,  — перебил он меня.  — Ну, все. Подумай, что ты говоришь.  — В слабом свете сумбрек на его лице была написана откровенная жалость.

“Standing in front of something, you said. Moving the boy's body, you said': But you can't walk, Arthur. You're dead from the waist down.”

- Остановился... перенес тело... О чем ты говоришь, Артур? Ты же давно не ходишь. У тебя омертвели ноги.

I touched the dashboard of the dune buggy.

Я притронулся к приборному щитку.

“This is dead, too. But when you enter it, you can make it go. You could make it kill. It couldn't stop you even if it wanted to. “

- Эта штука тоже мертвая. Но когда ты поворачиваешь ключ зажигания, ты заставляешь вездеход тронуться с места. Ты можешь заставить его сбить человека. Он бессилен помешать тебе в этом.

I could hear my voice rising hysterically.

Голос у меня уже дрожал.

“I am the doorway, can't you understand that? They killed the boy, Richard! They moved the body!”

Я их окно в мир, ты можешь это понять? Они убили мальчика! Они перенесли тело!

“I think you'd better see a medical man,” he said quietly. “Let's go back. Let's—,”

- По-моему, тебе надо обратиться к врачу, — тихо сказал он. — поехали обратно. Все равно ты...

“Check! Check on the boy, then! find out—”

- А ты проверь! Убедись, что мальчик никуда не исчез!

“You said you didn't even know his name.”

 — Но ведь ты даже имени его не знаешь.

“He must have been from the village. It's a small village. Ask—”

 — Он должен быть с хутора. Там всего несколько домов. Поинтерисуйся...

“I talked to Maud Harrington on the phone when I got the dune buggy. If anyone in the state has a longer nose, I've not come across her. I asked if she'd heard of anyone's boy not coming home last night. She said she hadn't.”

 — Я говорил по телефону с Мод Харрингтон. Вряд ли в целом штате найдется еще одна женщина, которая бы про всех все знала. Я поинтересовался, не пропал ли у кого-нибудь в округе мальчик прошлой ночью. Она сказала, что ни о чем таком не слышала.

“But he's a local! He has to be!”

 — Он местный! Можешь мне поверить!

He reached for the ignition switch but I stopped him.

Ричард потянулся к зажиганию, но я его остановил.

He turned to look at me and I began to unwrap my hands.

Он с удивлением повернулся, и тут я стал разбинтовывать руки.

From the Gulf, thunder muttered and growled.

Со стороны залива угрожающе заворчал гром.

I didn't go to the doctor and I didn't call Richard back. I spent three weeks with my hands bandaged every time I went out. Three weeks just blindly hoping it would go away.

В тот раз я решил не обращаться к врачу. Просто в течение трех недель бинтовал руки перед тем, как вылезти на свет Божий.

It wasn't a rational act; I can admit that. If I had been a whole man who didn't need a wheelchair for legs or who had spent a normal life in a normal occupation, I might have gone to Doc Flanders or to Richard.

Нельзя сказать, что в этом было много здравого смысла. Будь я нормальным человеком, передвигающимся на своих двоих, я бы скорее всего воспользовался услугами дока Фландерса или хотя бы Ричарда.

I still might have, if it hadn't been for the memory of my aunt, shunned, virtually a prisoner, being eaten alive by her own ailing flesh.

Но у меня еще не изгладились в памяти воспоминания о моей тетушке, приговоренной судьбой к пожизненному заключению, заживо пожираемой страшной болезнью.

So I kept a desperate silence and prayed that I would wake up some morning and find it had been an evil dream.

Я тоже приговорил себя к мучительному затворничеству и только молился в душе, чтобы проснуться однажды утром, стряхнув с себя этот дурной сон.

And little by little, I felt them. Them. An anonymous intelligence.

Но с каждым днем я все отчетливее ощущал их присутствие. Их. Безымянного разума.

I never really wondered what they looked like or where they had come from. It was moot.

Я никогда не задавался вопросом, как они выглядят или откуда появились. Тут можно слишком долго спорить.

I was their doorway, and their window on the world.

Главное — я был их окном и дверью.

I got enough feedback from them to feel their revulsion and horror, to know that our world was very different from theirs.

Мне передавались их ужас и отвращение перед миром, столь отличным от собственного.

Enough feedback to feel their blind hate. But still they watched.

Мне передавалась их слепая ненависть. Но своих наблюдений они не прекращали.

Their flesh was embedded in my own. I began to realize that they were using me, actually manipulating me.

Они пустили корни в мою плоть и теперь манипулировали мной, как марионеткой.